— Я не смог сообщить о событиях в округе, так как связь с Прагой прервана, — пробормотал полковник.
— Эта дорога, — уполномоченный еще раз провел карандашом по карте, — должна быть безопасной. В ваших руках достаточно сил, кроме того, в округе действуют власовцы. Что передать гауляйтеру? — он порывисто встал.
— Приму самые решительные меры, — вытянулся в струнку Кругер.
— Теперь вот что: штаб детально разработал план очищения Пршибрамского округа от партизан. Кроме того, вам нужен уточненный вариант плана генерала Власова об уничтожении партизан на территории Чехословакии. Немедленно пошлите доверенного за документами. Только не из вермахта. Пошлите майора Шульца. Его рекомендовал Мюллер. Надежный офицер.
«Ага, — заметил про себя Кругер, — ты уже побывал у Мюллера».
— Пусть он поедет не на машине, а пассажирским поездом. В гражданском. Так безопаснее. Пассажирских поездов партизаны не трогают. С Шульцем пошлите еще кого-нибудь. Негласного охранника. Желательно, чеха. Подберите наиболее надежного из местной полиции. Такого, чтобы, как черт ладана, боялся красных. Не головореза, а интеллигента, потому что головореза заметно за версту.
— У меня есть такой, поручик Вацлав Крижек. Разрешите послать за ним? — Кругер позвал дежурного.
Крижек пришел через пять минут. Подтянутый, сухощавый, он вытянулся перед высоким начальством и четко доложил о своем прибытии.
— Пан поручик, — торжественно начал Кругер, — вам доверено важное поручение. — На этих словах Кругер сделал ударение. — Вместе с майором Шульцем вы поедете в Прагу. Будете его охранником. Он будет в гражданском, но вы постарайтесь сделать так, чтобы в купе не было посторонних…
Уполномоченный смерил взглядом Крижека.
— А почему вы до сих пор не удрали? — вдруг спросил он у поручика.
— Мне удирать некуда. Разве на тот свет. Вот сегодня снова получил записку с угрозой.
— И вы не боитесь оставаться с нами до конца войны, которую мы почти проиграли? — наступал уполномоченный, испытывая Крижека.
— Во-первых, почти проиграть — не означает проиграть окончательно: у фюрера есть еще секретное оружие. Во-вторых, лучше погибнуть в бою, чем быть повешенным красными.
— Вы мне нравитесь, — уполномоченный подошел к Крижеку и панибратски положил ему на плечо руку. — Можете идти.
В это время в кабинет вошел Шульц. С ним был разговор обстоятельнее.
— Что доложить гауляйтеру? — резко спросил на прощание уполномоченный Кругера.
— Приму самые решительные меры, — в который раз за эту встречу повторил Кругер.
* * *
Вокзал был заполнен военными. Издали казалось, что перрон облепила зеленовато-серая мошкара. Лишь кое-где виднелись люди в гражданском.
Квета энергично пробивалась сквозь толпу. Она спешила, хотя до отправления поезда оставалось немало времени. Ее яркий дорожный плащ и голубая косынка сразу обращали на себя внимание. Девушка ловила на себе взгляды военных, но шла, не обращая ни на кого внимания, — неприступная, недостижимая, словно героиня киноэкрана, которую зритель не может ни приблизить, ни отдалить.
Толстяк проводник придирчиво проверил билет.
Сегодня ей нужно сыграть нелегкую роль, и поэтому, найдя свое место в пустом купе, девушка сразу же села, довольная тем, что хоть несколько минут может отдохнуть. Закрыв глаза, Квета прислушивалась к быстрым шагам в коридоре, к голосам, суете пассажиров. Вот подошли к ее купе, дернули ручку.
— Разрешите, пани? — любезно обратился приятный голос, и Квета увидела перед собой Крижека. Из-за широкой спины Вацлава с заинтересованной улыбкой смотрел на девушку высокий блондин средних лет в хорошо сшитом сером костюме.
— Добрый день, пани! — поздоровался он, произнося чешские слова с немецким акцентом. — Можно войти?
— Прошу, — ответила Квета, гостеприимно улыбнувшись.
В этот миг поезд тронулся и девушку качнуло. Человек в сером мягко удержал ее. Квета грациозно села на свое место и, поблагодарив за внимание, кокетливо оглядела соседа.
Крижек укладывал вещи и делал вид, что ничего не замечает. Улучив момент, он шепнул Шульцу:
— Люблю спокойные поездки…
— Да, райская птичка не мешает, — довольно ответил Шульц.
Квета подвинулась к самому окну, давая понять спутникам, что рядом с ней можно сесть.
Шульц мигом воспользовался немым приглашением и плюхнулся на мягкое сиденье. Но тут же подскочил и, поклонившись, отрекомендовался:
— Эрнст.
— Итка, — жеманно назвала себя Квета и вопросительно взглянула на Крижека. Но тот важно разворачивал газету, не обращая внимания на попутчиков. Всем своим видом он подчеркивал, что не признает случайных знакомств.
Майор Эрнст Шульц был доволен, что ему пришлось ехать в обществе этой очаровательной чешки. Такие кокетки ему по вкусу. Майор оживился, когда узнал, что девушка едет в село Малую Буковую к своему дяде, старосте села, о котором в комендатуре было известно как о человеке, преданном райху.
Поезд набирал скорость. Позади остались пригороды Праги, замелькали веселые уютные коттеджи с зелеными двориками и садиками, которые вот-вот должны были зацвести.
Квета, чтобы не казаться слишком разговорчивой, посмотрела в окно, потом раскрыла фотоаппарат и внимательно осмотрела его.
— Что пани собирается делать? — спросил Шульц, отметив про себя, что вопрос не совсем уместен.
— Я бы сфотографировала что-нибудь, — улыбнулась Квета. — Но это мой первый аппарат, и я не умею им как следует пользоваться. А вы не знаете, какая тут нужна выдержка и диафрагма?
К счастью, майор не был профаном в фотографии. Он подвинулся к девушке и начал с жаром учить ее тонкостям фотодела. Девушка чарующе улыбалась, щелкала затвором, совсем не реагируя на то, что Шульц все ближе и ближе подвигался к ней.
«Сто тысяч чертей в горло этому Крижеку!» — сердился майор. Когда Квета вышла из купе, он предложил поручику прогуляться. Но Крижек отказался:
— Полковник велел охранять вас. Не имею права.
— Вы боитесь оставить меня с этой птичкой?
— Не имею права, — твердил свое Крижек.
И Шульц покорился судьбе, надеясь склонить девушку на свидание в Пршибраме. Сначала она ничего не обещала. Потом на настойчивые просьбы ответила:
— Хорошо, подумаю. Все будет зависеть от вас. — И кокетливо погрозила пальчиком.
Крижек в этот миг достал портсигар и предложил спутникам сигареты.
— О, идея! — обрадовалась Квета. — Я буду иметь возможность немного привести себя в порядок перед Пршибрамом. Надеюсь, господа, вы не будете курить в купе. — И девушка мигом достала из сумочки предметы женской косметики.
— Обещайте, что мы с вами увидимся, — не отставал Шульц, — и я готов не только курить в коридоре, но и прыгнуть с поезда.
— Какой вы нетерпеливый, — хихикнула Квета. — Ну, хорошо. Сегодня понедельник? В субботу вечером возле ратуши. Ровно в семь, до комендантского часа, если, конечно, жена вас отпустит.
Жена Шульца с детьми жила в Цвикау, но он, глазом не моргнув, стал уверять девушку:
— Пани Итка может не сомневаться, я одинок, как вот это дерево, — майор ткнул пальцем в окно и пошел за Крижеком, который уже нетерпеливо ждал его у двери.
Когда через несколько минут они возвратились, Квета уже надела элегантную шерстяную кофточку ярко-голубого цвета, которая была ей к лицу и еще больше подчеркивала золотистые волосы и карие глаза.
Шульц удовлетворенно хрустнул пальцами.
Взгляда, которым Квета обменялась с Крижеком, он, конечно, не заметил…
ШУЛЬЦ ВСТРЕЧАЕТСЯ С КВЕТОЙ
— Ну и Квета, вот молодец! — Олешинский трижды поцеловал девушку. — Буду хлопотать, чтобы тебя наградили. Ты заслужила это. А пока что приказом по партизанскому соединению «Смерть фашизму!» объявляю тебе благодарность. Тебе и Крижеку. Знаешь, что на твоей пленке, которую Индра проявил? План окружения и разгрома нашего соединения. Остроумный план, ничего не скажешь. Их разведка поработала хорошо. Все они предусмотрели, кроме Кветы и Крижека. — Олешинский произнес это на чешском языке, с большим трудом подбирая нужные слова.
Квета удивленно и радостно смотрит на капитана. Она готова подсказать Олешинскому нужное слово на родном языке, даже совсем по-школьному шевелит губами. Девушка так восхищена успехами командира (он теперь довольно сносно говорит по-чешски), что на содержание сказанного — похвалу ей и благодарность — сразу даже не обратила внимания.
В штабе партизаны обстоятельно изучили добытые документы и выработали свой контрплан. Он несложен: пусть немцы наступают в избранном направлении, но на дорогах вместо партизан они встретят заминированные поля, а в селах по врагам ударят объединенные отряды.
